1
Кай посмотрел направо, где на коллайдере зажглись многочисленные цифры
13131313... Он рассмеялся. Подумать только, прожить 6000 лет и погибнуть так
нелепо, и, в то же время, так торжественно. Тысячи раз бывали ситуации,
когда взрывался он, или космический корабль, в котором он находился. Даже
тогда, когда он был живым: например, после того, как он протаранил рубку Его
Божественной Тени, он остался цел и почти невредим! Правда, Тень тут же убил
его, зарезал ножом, как теленка.
Кай продолжал смеяться, когда мир вокруг него свернулся. Время растянулось
для него в бесконечность. Установилась абсолютная тишина, и темнота, и
вдруг, среди этой тишины тихий хор запел "Йо-вэй-йо"... Кай попытался
ощутить свое тело - и не смог. Тела не было. Он попытался открыть глаза, и
тоже не смог этого сделать. Но вдруг... Он увидел впереди неяркий свет,
увидел не глазами, а каким то новым чувством, чувством, которого у него не
было - ни когда он был жив, ни когда он был мертв. И пение продолжалось и
становилось все громче и громче. Кай обнаружил, что лежит на равнине. У него
не было тела, но в то же время, он знал, что лежит. Он встал и увидел
вдалеке группу людей в одеждах Бруннен-Джи. Они радостно улыбались, многие
из них пели древнюю боевую песню, и Кай пошел к ним навстречу. Вдруг из
толпы выбежала девушка и бросилась Каю в объятья. "Кай, любимый", - сказала
она, - "Как же долго я тебя ждала!". Девушка осыпала его поцелуями, Кай
чувствовал их, но своими новыми органами, которым он, пока что, не мог найти
названия. Из толпы вышли мужчина и женщина. Мужчина был серьезен, а женщина
плакала. Они подошли, и мужчина протянул руку. "Здравствуй, сын", - сказал
он. "Где же тебя носило все это время?" - и он сам зарыдал, но силой воли
сдержал слезы.
Кай понял, что попал домой. Он обнял девушку и сказал: "Здравствуй, дом".
2
Дни тянулись за днями в мире, в котором не было времени. Время текло там,
где не было дней. Секунды отсчитывали свой ход там, где не было секунд. Кай
не раз и не два задумывался над парадоксальностью этих фактов, но ничего
путного не могло прийти ему в голову. Такой уж это был мир, Время без
времени, дни без дней, секунды без секунд. Любимая девушка была рядом с
Каем. Она не отходила от него ни на шаг. В мире Бруннен-Джи никакая
физическая близость не была возможна, но духовная близость - органами,
названия которым Кай так и не смог придумать - была неотъемлемой частью этой
новой жизни.
Дни, которые не были днями, проходили в разговорах, которые не были
разговорами, встречах со старыми друзьями, родственниками, беседах обо всем.
Иногда, по вечерам, которые на самом деле не были вечерами, Кай с девушкой
ходили на чаепитие к родителям - иногда к родителям Кая, иногда к родителям
девушки. Темнота исправно опускалась на этот странный мир. Утром, которое не
было утром, Солнце, которое не было Солнцем, исправно всходило над равниной,
освещая мир ярким солнечным светом. А ночью были сны, которые не были снами.
Кай не спал более 6000 лет, и в этом новом мире он тоже никогда не мог
уснуть, хотя его девушка исправно спала.
А Кай не мог уснуть. Он размышлял. Странные чувства овладевали им. Все было
в этом мире прекрасно. Все было чудесно. Все было хорошо. Но... Не все было
хорошо, чувствовал Кай. Он не мог описать это словами - в том мире и слов-то
таких, вероятно, не было. Но странное чувство не давало Каю уснуть по ночам.
Странное чувство отвлекало его от дневных разговоров с друзьями и знакомыми.
Странное чувство все чаще и чаще мешало его духовной близости с девушкой.
Однажды он поймал себя на мысли, что не помнит, как ее зовут. Более того, он
поймал себя на мысли, что это его не интересует. Рядом девушка, кто она, или
уйдет она, или уснет она, ему, в общем-то, в какой то момент стало все
равно.
Однажды ночью, когда девушка спала, он вышел на улицу, посмотрел в темное
небо, которое на самом деле небом не было, увидел там звезды, которые
звездами вовсе не являлись. И, вдруг, острая тоска овладела им. Он вспомнил
своих друзей, с которыми странствовал почти 6000 лет, которых не раз спасал
от смерти - и, которые спасали его тоже, иногда... Он понял, что тоскует по
ним... Ему не хватало ворчащего, самодовольного Стена. Не хватало Зев, с ее
шуточками. Не хватало 790, с его поэмами, не важно, посвященными Зев, или
ему, Каю. Он вспомнил долгие разговоры на Лекссе, битвы, участниками которых
были он и его друзья, Землю, ставшую последней планетой, которую посетил
Лексс... И последней планетой, которую он взорвал...
"Где же сейчас Ксев и Стен", - подумал он. - "Где же бедная голова робота,
обрекшая себя на тысячелетия скорби?" Как бы ему хотелось найти всех их! Он
же не был больше мертвым. Он бы обнял Зев. Он бы взял 790 под мышку. Он бы
пожал руку Стену...
Кай присел на пороге дома и задумался...
3
... Дни тянулись за днями, там, где не было дней, недели сменялись неделями,
там, где не было недель, а тоска становилась все сильнее и сильнее. Кай
начал задумываться над вопросами, которые не приходили в голову никому из
живших в том странном мире. Все, кто жил там, хотя, одновременно, и не жил,
попали туда непосредственно после своей смерти в бывшей, бруннийской жизни.
А у Кая был 6000-летний промежуток между этими событиями, и успокоиться, как
остальные, он не мог. Он начал задумываться о сути нового положения дел.
Как обычно, ночью, которая не была ночью, он сидел на крыльце. Он ощупал
себя руками, которые не были руками, но которые и не были не руками, он не
мог сказать, как это возможно, но тело у него и было, и, одновременно, тела
у него не было. Кай задумался. 20 лет своей жизни на Бруннисе-2 он был живым
молодым человеком. Потом, 6000 лет, он был мертвым молодым человеком,
вернее, не столько мертвым, сколько неживым. Сейчас... Сейчас он не мертвый.
Но и не живой... Он... Никакой... Тело его, рожденное на Бруннисе-2 около
6000 лет назад женщиной, которая жила в нескольких минутах ходьбы (другого
слова он придумать не мог) - ходьбы, которая ходьбой не являлась...
Тело... 20 лет жило на Бруннисе-2, летало к Пророчице, участвовало в боях с
Божественной Тенью... было убито Его Божественной Тенью, зарезано ножом,
словно теленок (Кай сам не знал, откуда взялось в его лексиконе слово
"теленок", в новом мире не было животных, не было необходимости питаться,
хотя булочки пекли, видимо, по старой бруннийской традиции, и чай пили,
тоже, видимо, по старой бруннийской традиции, хотя откуда брались продукты
для булочек и для чая, никто не мог ответить. Впрочем, никто и не
озадачивался подобным вопросом. Вероятно, подумал Кай, так происходило
потому, что и булочки, которые они ели, булочками не являлись, и чай,
который они пили, чаем не был). Дальше тело Кая было модернизировано
биовизирями ЕБТ... и 6000 лет почти просуществовало в модернизированном
("Декарбонизированном", - подумал Кай) виде. Потом Принц вернул в тело
карбонизированность, и оно ожило. ("Ожило?" - подумал Кай. -Действительно ли
ожило? Но кровь и боль были реальными, он это помнил, а проверить "живость"
тела у него недостало времени.) Затем это тело было взорвано, сжато,
разорвано, спрессовано вместе с коллайдером и с астероидом... Скорее всего,
тело перестало существовать, распылившись на первоначальные атомы, стало
горсткой праха в бесконечной вселенной.
А сейчас... тела не было. Скрипнула дверь. На крыльцо вышла его девушка, и
мысли нужно было прервать. Нужно было идти по знакомым, разговаривать
словами, которые не были словами... Кай снова вздохнул...
4
Недели, которые не были неделями, тянулись за неделями, которые не были
неделями. Кай остро тосковал, хотя сама тоска, как таковая, в том мире
отсутствовала. И однажды, ночью, когда его девушка, имени которой он так и
не вспомнил, спала сном хорошо отдохнувшей за день души, он вышел из дома, и
пошел, пошел, пошел прямо. Где-то же должен быть конец этого бесконечного
мира, рассудил он. Если усталости в том мире нет, рассудил он далее, он
никогда не устанет. И дойдет до границы. Ведь не всюду же в этом мире места
заселены. Кай помнил, как играл с Принцем в шахматы, это тоже происходило
где-то здесь, поблизости (разумеется, если понятия "близко" и "далеко"
применять к этому странному миру).
Кай шел, проходя мимо темных домов, освещаемых Луною, которая не была Луною,
где спали крепким сном его родные, близкие, друзья, соседи, люди, с которыми
он жил 6000 лет назад на далеком Бруннисе-2... Вскоре дома сменили свой вид.
Нет, они остались домами (впрочем, домами-то, как раз, на самом деле они не
являлись), но стали домами другими. В них, догадался Кай, жили люди, которых
он никогда не знал при жизни, никогда не видел, которые умерли задолго до
его рождения, даже задолго до того, как ученые Брунниса изобрели бессмертие
(вспомнив это, Кай поежился, тот период его жизни бы не самым приятным, он
помнил его даже через 6000 лет). Дома, которые не были домами, сменялись
другими домами, которые тоже не были домами. Наконец, через несколько часов,
дней, недель - Кай не мог точно сказать - ходьбы, ибо не было в том мире ни
часов, ни дней, ни недель, и даже солнце, которое не было солнцем, ни разу
не всходило за то время, которое он шел...
Кай вдруг остановился, прервав свои мысли. Если ночь все продолжается,
значит, он идет всего несколько часов? Или пока он идет, солнце никогда не
взойдет над этой страной? И, словно в подтверждение этой его мысли, ночная
мгла рассеялась, и взошло солнце, которое не было солнцем, осветив голую
равнину, покрытую редко растущей травой. Домов больше не было. Кай заметил
невдалеке какой то посторонний предмет, подошел поближе... Там лежал
телевизор, который он выбросил после шахматной партии с Принцем, вернее, то,
что от того телевизора осталось - коробка треснула, а кинескоп был разбит.
Кай присел на корточки возле телевизора. Сейчас он бы не отказался
встретиться и поговорить с Принцем. Вдруг один из осколков телевизора
засветился, и там появился Принц собственной персоной; окруженный
несколькими девушками, он стоял на какой-то площадке и смотрел на Кая,
довольно улыбаясь.
Кай молчал, глядя на Принца, и Принц заговорил. "Здравствуй, Кай, - сказал
он. - Мне кажется, я имею право на реванш!" Кай подумал, и сказал: "Да, но
что я получу теперь, если снова выиграю?" - "Полагаю, - ответил Принц, - нет
смысла менять ставки. Если побеждаю я, то забираю Стена и Ксев, а если
побеждаешь ты, я возвращаю тебе жизнь в полноценном смысле". "Нет, - ответил
Кай - так нечестно. Почему ты ставишь один против моих двух?" - "В прошлый
раз ты был более покладистым, - заметил Принц" - "В прошлый раз я был более
мертвым и более живым одновременно, в прошлый раз я просто БЫЛ, в отличие от
теперешнего раза." - "Хорошо, Кай, предлагай свои условия." - "Если я
выигрываю, ты возвращаешь жизнь не только мне, но и Лекссу. Думаю, это в
твоих силах". Принц задумался, сморщил брови. "Хорошо, - сказал он, - я
согласен." С этими словами он щелкнул пальцами, и осколок телевизора потух.
5
Секунды, которые не были секундами, проходили одна за другой; минуты,
которые не были минутами, следовали друг за другом, как послушные
матери-курице цыплята; час, который не был часом, проходил за часом, а Кай
все сидел возле разбитого телевизора, который, однако, и был разбитым
телевизором, ожидая Принца, который был... или не был... или кем был, тем не
был... или кем не был, тем не был, а кем был, тем был... В общем, Кай ждал
Принца. И Принц пришел. Он возник из воздуха, воздел руки вверх, будто
прославляя небо, хотя вряд ли Принц прославлял небо. Кай встал и пошел к
Принцу. Между ними снова появилась та самая шахматная доска, те же самые
персонажи, которых мы уже имели удовольствие лицезреть. Только пока что все
фигуры были одного цвета - серого. Кай сказал: "На сей раз белыми буду
играть я." На что Принц ответил: "А давай разыграем фигуры!" С этими словами
он взял с доски двух муховодов, при этом один из них побелел, а другой
почернел, и зажал их в кулаках - так, чтобы Кай не видел, в какой руке какой
муховод. Принц вытянул руки вперед, и Кай указал на одну из рук. Принц
разжал кулак... Там был черный муховод. Принц поставил черного муховода на
доску и опустил другого муховода на доску тоже, причем мы можем видеть, что
он тоже был черным... Но Кай ничего не заметил, он расставлял свои фигуры,
которые все почернели. Фигуры Принца, которые побелели, заняли свои места
самостоятельно.
Принц рассмеялся и, как прежде, сказал: "Ну что ж, начнем!". С этими словами
он двинул рычаги на своей стороне доски, и белый сотрудник АТФ по центру
доски смело кинулся вперед. Черная ладья-790 заметила: "Гроссмейстер сыграл
е2-е4", и между черными фигурами побежал говорок - они передавали одна
другой: "Гроссмейстер сыграл е2-е4... Гроссмейстер сыграл е2-е4..." Кай не
заставил себя долго ждать: передвинул рычаги на своей стороне, и центральный
муховод двинулся навстречу АТФ-цу.
Долго играли Принц с Каем. Времена года, которые не были временами года,
сменяли одно другое, то шел снег, который не был снегом, то светило солнце,
которое не было солнцем... Распускались цветы, которые не были цветами,
листья, которые не были листьями, опадали с деревьев, которые не были
деревьями. Фигуры и пешки на доске бились не на жизнь, а на смерть. Они
умирали толпами: вот уже нет половины муховодов и АТФ-цев, нет давно ни
Теней-ладей, ни 790-ладей, нет уже ни Владов-слонов, ни Пророчиц-слонов, нет
ни Банни-ферзя, ни Ксев-ферзя, остался один Стенли-конь, один лопоухий
Прист-Конь, несколько муховодов и АТФ-цев, ну и король-Кай и король-Принц,
разумеется.
Бойня продолжалась. Фигуры рубили друг друга. И вот на изрядно поредевшей
доске остались Кай-король и Принц-король, стоящие на противоположных краях
доски и с ненавистью смотрящие друг на друга. "Ничья!" - объявил Принц,
воздел руки вверх и пропал, пропала и шахматная доска, а Кай снова остался
наедине с осколками телевизора. "Каюшка! Милый" - услышал он вдруг: к нему
бежала его девушка, имени которой он все еще не помнил. Девушка взяла его за
руку и молча повела обратно домой.
6
И снова, хотя ничто не было новым, дни, которые не были днями, тянулись;
недели, которые не были неделями, проходили; месяцы, которые не были
месяцами, пролетали. Кай жил со своей девушкой, имени которой так и не мог
вспомнить, и которого так и не решался спросить. Иногда они ходили в гости
на чаепитие с родителями, где пили чай, который не был чаем, с плюшками,
которые не были плюшками, разговаривая с родителями Кая, с родителями
девушки; круг общения ширился, иногда Кай с девушкой вместе с родителями Кая
или девушки ходили к родителям родителей Кая или девушки, или к родителям
родителей их родителей, или к родителям родителей родителей их родителей..,
впрочем, Кай скоро сбился со счета, где чьи родители, лица, которые не были
лицами, перемешались в его памяти, которая, однако, продолжала оставаться
памятью. А девушка, имени которой Кай не помнил, воспринимала все, как само
собой разумеющееся, и огромное количество родителей не раздражало ее так,
как раздражало Кая. Впрочем не раздражение это было, разумеется, а чувство,
названия которому Кай не мог найти.
Иногда, ночью, Кай садился на крыльце своего дома, пока девушка, имени
которой он так и не узнал, спала сном чистой души внутри домика, и с острой
тоской вспоминал свои дни на Лекссе, Стена, Ксев, 790. Как ему хотелось бы
очутиться снова среди них, пожать руку Стену, обнять и поцеловать Ксев,
взять под мышку 790... Он вставал, и снова шел, куда глаза глядят, мимо
домов, которые не были домами, долго шел, в нескончаемой ночи, которая не
была ночью, и всякий раз, когда он останавливался, тут же всходило солнце,
которые не было солнцем, и невдалеке виднелись осколки самого настоящего
телевизора, которые казались очень странными в этом странном мире, где не
было ничего настоящего... Кай подходил к осколкам телевизора, там немедленно
появлялся Принц, снова требовал реванша, Кай заявлял о своих условиях, Принц
соглашался, пропадал, и вскоре возникал рядом с Каем в реальном виде,
вздымал руки вверх, и появлялась все та же шахматная доска, разыгрывали
фигуры, Принцу неизменно доставались белые, а Кай никогда не догадывался,
что Принц его дурачит, и каждая партия неизменно оканчивалась ничьей, после
чего Принц с доской исчезали, а девушка, имени которой Кай не помнил,
появлялась, как бы из ниоткуда бредущей и ищущей Кая, девушка брала Кая за
руку и вела его обратно, и снова начинались бесконечные дни, которые не были
днями...
Кай потерял счет партиям, сыгранным им с Принцем. Тем не менее, он помнил
каждую из этих партий, все они были разными, игроки использовали разные
стратегические комбинации, но партии неизменно заканчивались вничью. Однажды
Кай спросил Принца, почему они всегда играют вничью, Принц подумал и
сказал... "Ну что же, - сказал Принц, - можешь и не играть, если ты так
думаешь". Кай лишь тяжело вздохнул и продолжил игру.
Тоска, которая не была тоскою, овладевала Каем все более и более.
И вот однажды, когда Принц передвинул королевскую пешку с е2 на е4, Кай
решил схитрить. Он, как и прежде, двинул своего муховода навстречу АтФ-цу.
Принц передвинул Банни-Ферзя на несколько клеток, Кай двинул бокового
муховода на одну клетку, Принц двинул Влад-слона, Кай двинул на одну клетку
муховода с другой стороны. Принц снова передвинул Банни-Ферзя, и Прист-конь
завопил "Вам мат, товарищ гроссмейстер!", и довольно захихикал, и между
белыми фигурами прошел шумок: "Вам мат, товарищ гроссмейстер! Вам мат,
товарищ гроссмейстер!" Кай посмотрел на доску. Действительно, Каю-королю
некуда было деваться, пути к отступлению были отрезаны, а брать Банни-Ферзя
было нельзя: Банни-Ферзь охранялась Влад-Слоном. Кай, впрочем, не особенно
удивился, он и рассчитывал на такой исход, правда, не предполагал, что тот
последует так быстро. Довольный Принц воздел руки вверх и исчез вместе с
доской, а Кай, пока девушка, имени которой он все еще не помнил, не
появилась, побежал от осколков телевизора, сломя голову. Как только он
тронулся с места, стемнело, и ночь, которая не была ночью, продолжалась, все
время, пока он бежал, и усталости он не чувствовал.
Наконец, он остановился. Рассвело тут же, как он и предполагал. Вдалеке
виднелись три точки, одна красная, другая рыжая и третья совсем маленькая
серая. Кай пошел по направлению к ним, и вскоре увидел, что Стен и Ксев
сидят на земле, обреченно глядя друг на друга, а рядом лежит плачущий 790.
Кай сказал, привет вам, и протянул руку Стену. Стен протянул свою руку, и
Кай с удовольствием пожал ее. Кай обнял Ксев и поцеловал, а затем взял 790
под мышку. И Стен, и Ксев, и 790 были так удивлены, что сперва не могли
вымолвить ни слова.
Мгновением позже, когда они немного пришли в себя, Стен горько произнес
"Здравствуй, мертвец", Ксев прорыдала сквозь слезы "Здравствуй, последний из
Бруннен-Джи", а 790 завыл: "И снова мой мертвец со мной, но я, увы, не рад.
Ведь скоро Принц придет за мной, и я отправлюсь в..." - "Что-что?"- спросил
Кай? "Принц придет?" - не успел он договорить, как действительно подошел
улыбающийся Принц, и сказал: "Ну что, попрощались? Конечно, этот железный
мяч я не буду брать, - он указал на 790, а вы - Стен, Зев - за мной!" С
этими словами Принц воздел руки вверх и исчез. С ним вместе исчезли Стен и
Ксев, а 790 остался у Кая под мышкой. 790 немедленно запел: "Ура, и Принц не
взял меня, ура-ур- ура!.. И снова с Каем вечно я, ура-ура-ура!"
Но тут подоспела девушка, имени которой Кай так и не помнил, она взяла Кая
за руку, забрала 790, который вопил при этом "Прочь руки, сучка!", и
выкинула его прочь. Затем повела Кая обратно в свой дом. А 790 остался
лежать на земле, воя "Gone! Gone!"
7
790 лежал в мире, где не было ничего реального и кричал: "Gone! Gone!". Дни,
которые не были днями, проходили за днями, которые не были днями, а он все
кричал: "Gone! Gone!". Недели, которые не были неделями, сменяли недели,
которые не были неделями, а он все кричал: "Gone! Gone!". Месяцы, которые не
были месяцами, пролетали за месяцами, которые не были месяцами, а он все
кричал: "Gone! Gone!". Но однажды он замолчал. Замолчал и задумался. И вот
какие мысли шевелились в железной голове бедного влюбленного робота: "Стоп.
Хватит причитать. В этом мире никто не придет тебе на помощь, если ты сам
себе на помощь не придешь. Да и это не мир, а нечто совершенно другое. И Кай
где-то тут, живет припеваючи, правда, тоскует. Вон, я же улавливаю
излучаемые им флюиды, он снова идет к тому разбитому телевизору, и пока он
идет, продолжается ночь, которая ночью не является, а когда он
останавливается, неизменно всходит солнце, которое солнцем не является, и
вдалеке видны осколки телевизора. Только он зря надеется, Принц получил, что
хотел, и не думаю, что он вернется в тот телевизор. Но Кай сидит, терпеливо
ждет его, вместо того, чтобы пройти еще несколько сот метров, которые
метрами не являются и увидеть меня, меня, который любит его! А потом
приходит девушка и забирает Кая, и за руку отводит его домой, хотя это и не
дом его вовсе."
790 размышлял таким образом, и вдруг пришел к выводу, что если в этом
нереальном мире только две реальности - осколки телевизора и он сам, 790,
но, тем не менее, Кай и все остальные существуют и одновременно не
существуют... 790 закрывает свои нарисованные глаза... Напрягается... Все
должно было получиться... Открывает глаза. Оглядывает себя, прислушивается к
своим новым мыслям. "Меня зовут Сквизи Пиммель, - думает теперь 790, - у
меня красивые ноги, симпатичное лицо, две руки.., конечно, это не ноги, не
лицо и не руки, но я могу ходить!"
Сквизи Пиммель начала бегать по равнине, разминая ноги, которые не были
ногами. Она не вставала на свои собственные ноги несколько тысячелетий, если
не считать собственными ногами ноги друида, ноги 791 или ноги того бедного
муховода, который недолго был 769. Голова робота валялась на траве, которая
не была травой. Голова робота была совершенно безжизненна, выключена,
потушена. Сквизи Пиммель пошла в ту сторону, куда девушка увела Кая. Вот она
дошла до осколков телевизора, зачем-то остановилась, но Принц не появился.
Сквизи Пиммель пошла дальше. Долго она шла, дни, которые не были днями,
проходили один за другим, но солнце, которое не было солнцем, не опускалось
за горизонт, освещая землю, которая не была землею. Сквизи шла, а поле
расстилалось вокруг нее.
8
Сквизи шла по равнине, не сворачивая в сторону и не останавливаясь ни на
мгновение. Огромные пустые поля простирались вокруг нее, но она шла по
дороге, не обращая на поля никакого внимания. Невысокое солнце светило, не
поднимаясь выше и не опускаясь ниже, но Сквизи не обращала на это внимания,
она шла, как остервенелая, с одной лишь мыслью: "Мне надо найти его! Мне
надо найти его!" Так думала она, и шла, шла вперед, ни на что не обращая
внимания. Вдруг, ею овладело некое чувство. По инерции она продолжала идти и
думать: "Мне надо найти его!" Но уже не так уверенно, не так остервенело.
Одновременно она прислушивалась к своим внутренним ощущениям. Она никак не
могла понять, что за чувство овладело ею. Вдруг она заметила скамейку,
стоящую около дороги. Она остановилась, присела на эту скамейку, и впервые
за все это время после того, как ушла от останков 790, задумалась не о том,
что ей надо кого-то найти, а о том, что она чувствует.
Сквизи довольно таки отчетливо помнила события последних нескольких лет, как
она была 790, как любила Кая, как взорвала Землю. Сквизи задумалась.
Последнее она помнила весьма смутно, будто бы это привиделось ей во сне. "А,
может быть, это действительно был сон?" - подумала она. Но что же за чувство
она испытывает? Она вдруг поняла, что даже Кай ей, уже стал довольно-таки
безразличен, по сравнению с силой этого чувства. Сквизи напрягла свою
память, вспомнила, как пыталась соблазнить не того священника... Сколько
тысяч лет прошло с тех пор... И вдруг она отчетливо поняла. Она голодна. Она
жутко голодна. Она хочет есть! Сквизи огляделась. Темнело. Солнце больше не
висело над горизонтом, а уже почти скрылось за ним. Кругом простирались
пустые поля. Не было ни малейшего намека на растения или животных. Сквизи
вздохнула. Голод терзал ее, мучил, не давал ей сидеть на месте. Она вскочила
со скамейки и пошла снова по дороге.
Солнце, которое уже почти было скрылось за горизонтом, немедленно вернулось
на свое место, осветив пустынную равнину. Сквизи оглядела себя. Она была
одета в потертые джинсы, красную рубаху и очень удобные босоножки. Сквизи
запустила руку в карман и обнаружила там некий предмет. Она достала этот
предмет и с любопытством начала его разглядывать, ей было пока непонятно,
что это такое. Кожаная коробочка. В мозгу Сквизи вспыхнуло воспоминание:
"Это бумажник"! Такие именно были у них на далекой планете, где Сквизи
работала в баре. Она вспомнила о том, что этот бумажник лежал в ее тумбочке
в общей спальне - им не разрешалось брать деньги на работу, и приходилось
хранить деньги в общежитии.
Сквизи помнила, что в бумажнике у нее оставалось немного денег, в тот
момент, когда ее взяли. Она открыла его. Так и есть. Все деньги, около 100
единиц. Сквизи не помнила, как называется единица денег. Вдруг она явственно
услышала голос: "Гамбургеры, гамбургеры, горячие гамбургеры! Один
гамбургер - 5 баксов, с Кока-колой - 8 баксов! Подходите, берите!" Сквизи не
верила своим глазам: у дороги стоял ларек, где мужчина с усами торговал
гамбургерами. Сквизи огляделась. "Интересно, - подумала она, как он надеется
тут получить выручку?" Сквизи подошла ближе и купила сразу три гамбургера и
одну бутылку Кока-колы. Это обошлось ей в 18 единиц ее денег. Сквизи не
помнила, как они назывались, но точно не "баксы". Однако мужчина с усами
принял ее деньги и дал ей три горячих дымящихся пакета и бутылку со
стаканом. Около ларька тут же обнаружился столик с одним стулом, Сквизи
присела и начала есть. Странные ощущения испытывала она при этом.
Съев гамбургеры и выпив колу, Сквизи почувствовала себя гораздо лучше.
Простившись с продолжавшим зазывать неведомых посетителей продавцом, Сквизи
пошла дальше по дороге. Шла она теперь медленнее. Вскоре она поняла, что
хочет спать. Безумно, до упаду, хочет спать. Она огляделась. Далеко сзади
виднелся ларек с гамбургерами. Сквизи прошла еще несколько шагов и увидела
табличку: "Гостиница Серая Равнина - 500 м". И стрелку. Сквизи пошла по
стрелке и, действительно, вскоре уперлась в небольшое строение с надписью
над дверью: "Гостиница Серая равнина".
Сквизи постучала, открыла дверь и вошла. За конторкой дремала женщина, но
как только дверь открылась - проснулась. "Вам номер?" - спросила женщина.
"Да, если можно, - ответила Сквизи, - и, если можно, побыстрее, я очень
устала". Женщина без лишних слов запросила со Сквизи 12 баксов за ночь,
Сквизи протянула деньги, женщина взяла их без сомнения и дала Сквизи ключ.
"Прямо по коридору, номер 1". Сквизи прошла по короткому коридору, увидела
одну-единственную дверь с номером 1, открыла ее ключом. Там обнаружилась
аккуратная маленькая комнатка с кроватью. В комнатке была ванная, туалет,
телевизор, но Сквизи так устала, что даже не удивилась телевизору не и
попыталась его включить. Она легла спать и мгновенно уснула.
9
Открываются чьи-то глаза и видят абсолютную темноту кругом. Обладатель глаз
не понимает, в чем дело. В какой-то момент обладатель глаз начинает
различать тонкую полоску света, пробивающуюся откуда-то снизу, на некотором
расстоянии от глаз. "Кто я есмь?", - подумал обладатель глаз, но не смог
сразу ответить на этот вопрос. Тогда глаза снова закрылись, и обладатель
погрузился в свои мысли. Воспоминания вернулись не сразу. Медленно,
медленно, всплыло воспоминание о прогулке по неведомой, долгой, долгой
дороге. Медленно, медленно вернулось воспоминание о чувстве голода, о
съеденных гамбургерах, об усталости, о женщине за конторкой, о маленькой
комнате... Дальше воспоминания заканчивались. Но воспоминания ничего не
прояснили в том, кем является обладатель глаз. Он по-прежнему не помнил
этого. Как, пока ещё, не помнил того, что было до долгой, долгой прогулки по
неведомой дороге.
Обладатель глаз снова открыл глаза и попытался встать. Ему это не удалось.
Как оказалось, ни рук, ни ног, у него нет. Обладатель глаз попытался
повернуть голову, но это ему тоже не удалось, так как шеи у него тоже не
было. Воспоминания вспыхнули в мозгу и понеслись с головокружительной
быстротой. Накатили знания. Накатила страсть. "Кай, мой Кай," - вскрикнул
790, ибо это был, разумеется, он, собственной персоной. Слезы потекли по
глазам, но никто не мог видеть эти слезы. Внезапно 790 успокоился. ("Кай, о
Кай!") Снова закрывает глаза. Снова пытается представить себя Сквизи,
напрягается... На мгновение в его мозгу мелькает мысль, что бесконечно так
продолжаться не может... Или может?... 790 выключается...
***
...Прошло несколько минут...
***
... В дверь раздался осторожный стук.
- Войдите, - произнесла Сквизи, сидевшая на стуле около кровати. В открытую
дверь просунулась нечесаная женская голова.
- Барышня, вы завтракать будете? - спросила голова, и, когда Сквизи
кивнула, убралась обратно за дверь.
Сквизи поняла, что она безумно голодна. Встала, вышла из комнаты... Нашла
столовую. Там ее ждала хозяйка с по-прежнему нечесаной головой. Хозяйка
предложила Сквизи омлет с помидорами и чай. Сквизи поела, хозяйка запросила
4 бакса. Сквизи, не торгуясь, расплатилась, затем попрощалась с хозяйкой,
вышла из гостиницы и пошла дальше по дороге, снова в ту сторону, куда она
шла вчера. Пройдя несколько шагов, Сквизи оглянулась, но, почему-то,
гостиницы не увидела: гостиница куда-то исчезла. Ничуть этому не удивившись,
Сквизи зашагала по дороге.
Вокруг дороги простирались поля, на которых росли какие то желтые цветы.
Поля, поля. Поле слева от дороги. Поле справа от дороги. На дороге нет
никого, кроме нее. Нет деревьев, солнце светит с неба, освещая ей путь.
Сквизи шла, не задумываясь о том, куда она идет. Она попыталась
проанализировать свои мысли. Где-то глубоко в глубине ее памяти было
воспоминание о том, что ей надо найти Кая. "Зачем?" - подумала она и пожала
плечами. Воспоминание было очень явным. "Надо найти Кая, надо найти Кая", -
думала Сквизи, и шла вперед, шла и шла, не чувствуя усталости, не встречая
людей, не ощущая голода...
10
Кай сидел на крыльце своего нового дома, который на самом деле не был домом,
и смотрел вдаль. Он сидел так уже давно, не заходил домой, не ложился спать,
не ел булочек, не пил чай, не разговаривал с девушкой, чьего имени он до сих
пор не помнил, не ходил с девушкой по родственникам, предкам и предкам
предков, не принимал гостей, когда они приходили к нему в дом, не отвечал на
задаваемые ему вопросы... Он молча сидел на крыльце и смотрел вдаль. Много
раз девушка выходила из дома, трогала его за плечо, садилась с ним рядом,
пыталась с ним заговаривать, брала его за руку, пыталась поднять его с
крыльца, приводила друзей, приводила родственников, они стояли около Кая,
убеждали его, что "встань", что "живи, твоя жизнь тут, а не там, где ты
сейчас", но Кай не отвечал на вопросы, не реагировал на прикоснования,
взгляд его был устремлен вдаль на дорогу, которая уходила за горизонт.
Никто не знал, о чем думает Кай. Никто не знал, слышит ли Кай голоса людей,
которые обращаются к нему, ощущает ли он прикосновения людей, который
прикасаются к нему, видит ли он людей, которые пытаются заглядывать ему в
глаза. Кай всё сидел на крыльце и смотрел вдаль. Постепенно все к этому
привыкли. Девушка стала жить так, как она жила раньше, до появления Кая,
ложилась спать, ходила в гости, принимала гостей, пила чай с булочками, но
каждое утро, выходя на крыльцо, она говорила: "Здравствуй, Кай"... надеясь,
что он ей ответит, и каждый вечер, перед тем, как лечь спать, она снова
выходила на крыльцо и говорила: "Пойдем спать, Кай" или: "Спокойной ночи"...
надеясь, что он или пойдет с ней, или ответит ей. Но он не шёл с ней, и не
отвечал ей, а всё сидел на крыльце, и взгляд его был устремлен вдаль.
***
Сквизи шла по дороге, изредка подкрепляясь, в появлявшихся невесть откуда
ларьках, гамбургерами, останавливаясь на ночь в возникавших невесть откуда
гостиницах, просыпалась утром, не понимая, кто она и что она, вспоминая
потом, что она 790, снова становясь Сквизи, немедленно забывая обо всем, что
знал 790, завтракала, выходила из гостиницы, шла дальше, почти не
оглядываясь назад, не думая о том, куда она идет, не вспоминая своего
прошлого, не гадая о своем будущем. Сквизи просто знала, что ей надо найти
Кая.
Однажды Сквизи увидела ларек, который отличался от всех прочих, которые она
видела раньше. На ларьке было написано "Табак". Рядом с ларьком стояла
скамейка. Сквизи вдруг отчетливо ощутила, что хочет курить. В ее мозгу, как
молния, пронеслись воспоминания ее юности. В 14 лет она впервые попробовала
сигарету, в том мире, в котором она жила тогда, это было нормальное явление,
но когда ей исполнилось 16 лет, ее планета была принята в лигу 20.000
планет, а Божественный порядок под страхом немедленной смерти запрещал
табакокурение, а также продажу и покупку табачных изделий. Нетрудно
догадаться, что через некоторое время среди населения планеты, откуда Сквизи
была родом, не осталось ни одно курильщика, ибо все курильщики, а также
продавцы сигарет были немедленно отправлены в протеиновый банк. Но Сквизи
удалось скрыть, что у нее есть такая привычка, и ее эта участь миновала.
Правда, не слишком надолго.
Но сейчас Сквизи ощутила страстное желание закурить. Подошла к ларьку,
купила пачку каких-то сигарет, этикетка которых ей понравилась, купила
зажигалку, села на скамейку и закурила. Посмотрела на пачку, название
прочитать она не смогла - оно было написано незнакомыми буквами. С пачки
сигарет на нее смотрел забавный зверек с улыбающейся, чуть выдвинутой пастью
с высунутым языком, с остренькими ушами. Сквизи этот зверек был неведом, на
ее планете не было домашних животных, как, впрочем, и диких: весь животный
мир был истреблен после экологической катастрофы, произошедшей за несколько
тысяч лет до рождения Сквизи. Правда, в справочниках и энциклопедиях
остались упоминания о животных, но такого вот зверя Сквизи не помнила.
Впрочем, она никогда не интересовалась исторической зоологией. "Мне надо
найти Кая", - думала Сквизи и курила, но вдруг она поняла, что никогда не
видела Кая раньше, не знает, кто он такой, и, соответственно, не знает, как
его найти. А может быть, он находился в одном из бесчисленных ларьков с
едой? Может быть, он сидит в этом табачном киоске? С этой мыслью Сквизи
встала со скамейки, подошла к ларьку, склонилась у окошка и сказала.
- Извините, вы случайно не Кай?
Человек, который сидел внутри, с удивлением посмотрел на нее. Он сказал:
- Нет, я не Кай. А почему он тебя интересует?
- Я должна его отыскать, - ответила девушка.
- Зачем? - спросил табачник.
- Не знаю, - ответила Сквизи, понимая всю абсурдность разговора. -
Извините.
Сказав эти слова, Сквизи побрела по дороге дальше. Она продолжала копаться в
своей памяти. И она вспомнила! Как-то в газете "Вести с 20.000 планет",
ежедневно выпускавшейся Божественным порядком на всех 20.000 планетах, ей
попалась статья "Кай убил провокатора". Там была фотография черного человека
с характерной отметиной на щеке и не менее характерной прядью волос. Сквизи
не помнила текста статьи, но фотография ясно всплыла перед ее глазами.
11
Кай сидел на крыльце, взгляд его был устремлен на дорогу, и вдруг там
вдалеке показалась девушка. Он шла, и смотрела на Кая.
***
Сквизи шла по дороге, когда заметила в отдалении небольшой домик. На крыльце
домика сидел человек. Сквизи сразу узнала его, это был Кай. Не сводя с него
глаз, Сквизи ускорила шаг.
***
Кай смотрел, не отрываясь, на девушку. Она шла по направлению к нему. Что-то
в этой девушке показалось Каю знакомым. Кай попытался понять, кто она, но не
смог. Он не знал этой девушки. Он не знал ее в бытность свою на Бруннисе.
Она не встречалась ему во время его долгого путешествия к Пророчице. Она не
встречалась ему, когда он ехал обратно. За тысячелетия бытия его
Божественным убийцей он тоже никогда не встречал ее. Она не была среди его
жертв, не была и среди миллионов девушек, которые встречались на пути
убийцы, но избежали Божественной Кары. Может быть, они встречали ее за 4000
лет полета на Лекссе? Кай задумался. Нет, среди обитателей планет,
попадавшихся экипажу Лексса, этой девушки не было.
Но, тем не менее, было что-то в ней неуловимо знакомое. Кай смотрел на
девушку, а она приближалась - всё ближе и ближе.
***
Девушка, имени которой Кай так и не вспомнил, сидела на кровати в своем
уютном домике и думала. Она любила Кая: в этом ненастоящем мире любовь была
практически единственным настоящим чувством, ну, или чувством, очень похожим
на настоящее. Но сейчас Кай ушел. Ушел не так, как уходил раньше, когда он
шел по дороге к этому проклятому телевизору, а ей приходилось искать его и
за ручку приводить обратно. Нет, сейчас он сидел на крыльце ее дома. Но его
там не было, там находилось только тело Кая, а мысли его были где-то далеко.
Она не знала, где его мысли. Возможно, он думает о той девушке, о которой он
рассказывал в первые дни, как только появился в ее мире. Как ее звали? -
задумалась девушка. Что-то такое короткое и отрывистое. Зев! Конечно, ее
звали Зев. И, конечно, Кай любит ее и скучает по ней, и думает о ней. "Она
украла у меня Кая, еще не появившись, - думала девушка, - а если она вдруг
появится?" Сейчас, по крайней мере, она может видеть Кая, касаться его,
целовать его. Для настоящей любви этого, конечно, мало, но это больше, чем
ничего.
Девушка с содроганием вспомнила тысячелетия, проведенные в смертной тоске.
Когда она ждала Кая, каждый день его ждала, а он все не приходил и не
приходил. Она не понимала, почему он не приходил. Неужели он выпил сыворотку
бессмертия втайне от нее? Неужели он оказался двуличным трусом? Но время
шло, Кая не было, но зато время от времени появлялись другие люди.
Неизвестно, почему они попадали в Бруннис-зону: они не были Бруннен джи, но
они рассказывали о том, что их убивал страшный черный человек. По описаниям,
он был очень похож на Кая. Вскоре стало ясно, что Кай не был двуличным
предателем. Он не пил сыворотки бессмертия. Он умер и не умер. Его
Божественная Тень сделал из него страшное орудие убийства, но вряд ли Кай
осознавал, что делал, убивая людей...
Это была и хорошая, и плохая новость одновременно. Девушка поняла, что Кай
не трус, не предатель. Но одновременно она поняла, что, скорее всего,
никогда его не увидит. И снова потянулись тысячелетия тоски.
И вдруг... Он пришел! Это был самый радостный день в ее жизни, которая, уже
давно не была жизнью.
И вот он снова ушел. Ушел, не уходя.
Девушка, имени которой Кай так и не вспомнил, решила в очередной раз
попытаться достучаться до Кая. Она вышла из дома, посмотрела на него,
сидящего на крыльце и заметила перемену, которая произошла в нем. Его
взгляд, обычно устремленный вдаль, в ничто, сейчас смотрел на что-то вполне
определенное. Девушка посмотрела в направлении его взгляда и увидела, что по
дороге идет девушка. "Это Зев", - как током, ударило девушку, имени которой
Кай не помнил. Вихрь мыслей пронесся в ее голове. Сейчас Зев придет, Кай
уйдет за ней следом, и она больше никогда его не увидит! А девушка
приближалась - все ближе и ближе. И она бросилась на нее с криком: "Ты его
никогда не получишь!"
***
Сквизи шла, глядя на Кая, который сидел на крыльце и смотрел на нее. Вдруг
из дома, на крыльце которого сидел Кай, вышла девушка. В течение минуты
девушка пристально смотрела на Кая, потом посмотрела на нее, а потом вдруг
сорвалась с места, налетела на нее и схватила ее за волосы с криком: "Ты его
никогда не получишь!"
Сквизи не ожидала такой резкой атаки и упала на землю. Девушка дергала ее за
волосы. Сквизи было очень больно. Наконец, девушка ударила ее головой о
землю. Сквизи потеряла сознание.
***
Кай очнулся от своих мыслей, когда увидел, что девушка, имени которой он не
помнил, как мегера, налетела на девушку, идущую по дороге. Он встал, хотел
подойти к ним и разнять их, но не успел. Девушка, имени которой он не
помнил, ударила другую девушку головой о землю, и та потеряла сознание.
Неуловимое мгновение, и вдруг, вместо девушки, на земле оказался 790,
который орал: "Уйди, сучка, Кай мой, и только мой!"
***
Девушка, имени которой Кай так никогда и не вспомнил, ударила другую девушку
головой о землю. Та потеряла сознание. Девушка не поняла, что произошло, так
как вдруг увидела, что вместо головы девушки держится руками за какую-то
железную круглую штуку (она не сразу поняла, что это голова робота), и эта
железная круглая штука орет: "Уйди, сучка, Кай мой, и только мой!".
Девушка с испугом отбросила голову и отскочила обратно к крыльцу.
12
Кай встал, подошел к голове робота, поднял ее, взял под мышку, потом обнял
онемевшую от удивления девушку, имени которой так и не вспомнил, и сказал
ей:
- Не бойся, это всего лишь 790.
790 под мышкой Кая, увидев, что тот обнимает девушку, начал вопить:
- Кай, любовь моя, немедленно отойди от этой сучки! А для тебя, стерва,
лучше всего будет, чтобы ты бросилась вниз с какого-нибудь мостика. Иначе я
распылю тебя на фотоны смертоносными лучами из глаз!
- Он ничего не может, милая - сказал Кай, переставая, однако, обнимать
девушку. - Но он любит меня - ему достался заряд рабы любви, и ничего с этим
сделать нельзя. Так что тебе придется делить меня с ним.
- Я ни с кем делить тебя не буду! - завопил 790. - Ты мой мертвец, и только
мой! И никакие стервы не отнимут тебя у меня!
Девушка удивленно переводила взгляд с Кая на странную голову робота, оравшую
под мышкой Кая всякие гнусные вещи.
Девушка, имени которой Кай так никогда и не вспомнил, и Кай, с головой
робота под мышкой, вошли в дом. Там Кай поставил 790 на тумбочку.
790, увидев, что его Кай больше не обнимает девушку, как только его
поставили на тумбочку, начал декламировать:
- Мой Кай со мною снова,
На этот раз навек.
Несчастия суровы,
Но счастье - белый снег.
Заведомо серьезны
Желания мои.
Порой смешны, курьезны
Мои проходят дни.
Мне ничего не надо,
Мой Кай опять со мной.
Души моей отрада,
Мертвец любимый мой.
790 декламировал, Кай сидел на стуле за столом, на другом стуле сидела
девушка, имени которой он так и не вспомнил. Речь, которую она потеряла от
удивления, когда девушка, которую она держала за волосы, вдруг превратилась
в орущую голову робота, еще не вернулась к ней. Она смотрела на Кая,
смотрела на 790, слушала его стихи и безмолвно качала головой. А 790 не
унимался:
- Мой Кай, мертвец любимый
Передо мной сидит.
Вот локон его длинный.
А вот он как молчит...
***
Другой мир, другое пространство, другое время, другое измерение.
Другое солнце светит другими лучами и освещает бревенчатый одноэтажный дом.
На крыльце сидит Зев и задумчиво курит сигарету. Дом стоит один, вокруг,
если посмотреть, простирается покрытая мелкой зеленой травкой равнина. Ни
дорог, ни кустарников, ни деревьев. Лишь один бревенчатый дом и Зев, сидящая
на крыльце с сигаретой в зубах.
Наконец, Зев докуривает сигарету, бросает ее в стоящую тут же, на крыльце,
грязную жестяную банку и заходит в дом. Там стоит стол, застеленный зеленым
сукном. За столом сидят Стенли, напротив него - Принц, слева - Брайзон,
справа - Мантрид. Стен в своем красном комбинезоне, но без шапочки. Брайзон
тоже в своем костюме, а Мантрид в плаще Его Божественной Тени, но с
опущенным капюшоном. Принц в своем плаще. Зев в розовом платье с цветочками.
Когда Зев вошла в комнату, сидящие за столом недовольно покосились на нее,
но ничего не сказали. У Стена, Принца и Брайзона в руках были карты.
- Мизер, - сказал Стен.
- Пас, - сказал Брайзон.
- Пас, - сказал Принц.
Мантрид открыл две карты, которые лежали перед ним, Стен забрал их себе,
немного подумал, выбрал из своих карт две и положил их на стол рядом с собой
рубашкой вверх. Затем выбросил одну из своих карт на середину стола рубашкой
вниз. Принц и Брайзон разложили свои карты и начали переговариваться,
Мантрид активно принимал участие в обсуждении.
Зев ничего не понимала в картах. Она только знала, что с тех пор, как Кай
проиграл свою партию, ее и Стена Принц забрал сюда. Здесь они ежедневно
играли в карты, и Стенли всегда проигрывал. На Зев же никто никогда не
обращал особого внимания. Никто с ней не разговаривал, все ее попытки
завязать разговор неизменно заканчивались ничем. Поначалу Стенли пытался
было ей отвечать, но Принц ловко стукал Стена по зубам, и говорил:
- Молчать!
Стен замолкал.
Иногда Брайзон приносил откуда то из задней комнаты дома кастрюлю, и все они
ели борщ с пампушками. Зев борща никогда не давали, ей накидывали в тарелку
пампушек - так она и перебивалась. Зато в тумбочке был неисчерпаемый запас
сигарет. Зев пристрастилась курить.
Поздно ночью, после расчета, Стенли всегда рассчитывался наличными, Зев
хотелось бы знать, откуда у него деньги, но на ее вопросы Стенли не отвечал,
справедливо опасаясь Принца. Затем, после расчета, все расходились в пять
комнат, которые были в доме. Как только Зев оказывалась в своей комнате, где
была небольшая, очень неудобная, кровать, крохотный санузел, маленькая
лампочка под потолком, небольшое окошко, закрытое нечастой решеткой, дверь в
комнату закрывалась, защелкивалась, и Зев никакими силами не могла ее
открыть. Она ложилась спать, но только лишь она успевала заснуть, звучал
громкий сигнал трубы, Зев никак не могла понять, откуда исходит этот сигнал.
Сигнал не умолкал до тех пор, пока Зев ни выходила из комнаты, дверь в
которую оказывалась открытой. По первому времени она пыталась остаться в
комнате, но громкий сигнал трубы был совершенно невыносим, и он вынуждал ее
выйти.
В центральной комнате все четверо уже сидели за столом и уже играли в карты.
Зев брала из тумбочки пачку сигарет, выходила на крыльцо и курила, курила,
курила...
Такая жизнь продолжалась давно - с тех самых пор, когда Принц привел ее со
Стеном сюда.
13
Кай сидел на кровати и слушал 790, который самозабвенно читал оды в его
честь. Девушка, имени которой Кай пока что не вспомнил, сидела рядом и не
сводила глаз с Кая. На Кая же были устремлены и нарисованные глаза 790...
Финал наступил неожиданно быстро и неотвратимо, как внезапно хлынувший
дождь, как неожиданное землетрясение, как Везувий, навсегда похоронивший под
своей лавой жителей Помпеи.
Никто не знал, что по неведомой воле неведомой субстанции, имя которой -
Случайность, Зона Бруннен-Джи, вне пространства и времени совместилась с
загробной зоной другого древнего народа, обитавшего в антивселенной.
Разумеется, зона в антивселенной состояла из антивещества, а зона
Бруннен-Джи - из обычного вещества. Заняв одно и то же место во всеобщем
пространстве-антипространстве-времени-антивремени, они аннигилировали друг
друга. Прошло всего лишь неуловимое мгновение, и на том месте, где только
что была зона Бруннен-Джи, не стало ничего, кроме черной черноты единого
пространства-антипространства...
***
А в далекой-далекой точке того же самого единого
пространства-антипространства все так же стоял бревенчатый одноэтажный дом.
В нем давно уже жили Стен и Зев, не как мужчина с женщиной, а как два
старых, очень старых и очень близких друг другу человека. Частенько они
садились на крылечке и начинали разговор о былых днях, полетах, о мертвеце,
последнем из Бруннен-Джи, который погиб так красиво, как не погиб ни один
человек ни в одной из двух вселенных. Такие разговоры нагоняли на обоих
печаль...
Принц давным-давно покинул ту планету, отбыв в неизвестном направлении. Он
пояснил, что ему скучно, после чего зарезал себя кинжалом, вспоров живот -
сделав, как он объяснил, харакири. Через минуту после того, как бездыханное
тело Принца рухнуло на землю близ одноэтажного домика, оно исчезло с
поверхности земли. Видимо, Принц продолжил свое путешествие по единой
вселенной.
Мантрид с Брайзоном однажды подрались, они не смогли договориться, кто чей
учитель, и кто на самом деле придумал Кая. Мантрид достал откуда то БлэкПэк
и распылил Брайзона на элементарные частицы. После этого Мантрид развернулся
и ушел в лес, которым планета была обильно обсажена. Практически, это была
планета-лес с отдельными озерами. Мантрид ушел в лесную чащу, ничего не
объяснив, и больше ни Стен, ни Зев его никогда не видели.
Кормились они охотой. Стен сделал себе лук и стрелы, тетиву свив из
золотистых волос Зев. Зверья на планете было предостаточно. Были и хищники,
но дом надежно от них оберегал.
Поначалу, еще когда Мантрид не убил Брайзона, Стен пытался склонить Зев к
тому, чтобы начать жить с ней, как с женщиной, хотя бы, чтобы у них родились
дети. Но Зев отказывалась, а однажды Брайзон пояснил, что Ластикон,
превращающий женщин в рабынь любви, делает их одновременно на веки вечные
бесплодными. И Стен прекратил свои попытки, да и время шло, Стенли
мало-помалу старел... Лишь Зев не старела, оставалась такой же, как была,
молодой, красивой. И печальной. Она видела, как стареет Стен, знала, что
однажды он заснет и больше не проснется, и она останется совсем одна.
Возможно, если бы ни её бесплодие, она бы покорилась Стену. Но она верила
Брайзону, да и логично это было: кому нужны беременные рабыни любви?
Зев грустила. К тому же, она помнила, что когда последний раз была под
влиянием Ластикона, 790 дал ей 79 лет... Тысячелетия, проведенные в криосне
не отменили этот срок, только притормозили его на это время. Зев не знала,
доживет ли Стенли до того момента. Здоровье его было крепкое, во вселенной
света люди доживали до 120 и даже 150 лет, но доживет ли Стен? Он старел на
глазах. Лицо его покрывалось морщинами, руки иссыхали. Он все меньше
двигался, все чаще отдыхал, сидя на крылечке и глядя на лес, греясь в лучах
незнакомого, чужого солнца. Или лежал в домике на кровати, дремал. Во сне
ему часто являлась Лайекка, иногда добрая, целующая его, иногда злая,
пытающаяся его пожрать. Тогда Стен просыпался с криком. Но вскоре снова
засыпал.
Он все реже выходил на охоту. Зев научилась сама стрелять из лука, и сама
ходила за добычей...
Однажды утром Зев с ужасом увидела, что Стен не встает. Она подошла к нему.
Он открыл глаза и улыбнулся ей:
- Ну вот и все, Зев. Я умираю, - сказал он, и у Зев слезы навернулись на
глаза - Прощай.
- Прощай, Стен, - проплакала Зев.
Глаза Стена в последний раз моргнули и открылись, чтобы не закрыться больше
никогда. Зев послушала: Стен не дышал, сердце его не билось. Дрожащей рукой
Зев закрыла ему глаза. Вытерла свои слезы.
На ближайшей поляне Зев выкопала могилу и погребла в ней Стена.
Она осталась совершенно одна.
Совершив погребение, Зев печально побрела к дому. Но не могла она находиться
там. Все, все предметы, напоминали ей о Стене. Тогда она пошла прочь от дома
в лесную чащу.
Она шла, не разбирая дороги, слезы наворачивались на ее глаза. Мысли ее
метались от воспоминаний о былых годах к только что совершенному обряду
погребения. Она вспоминала всю свою жизнь, с детства в коробке до текущего
момента, она плакала.
Внезапно она почувствовала, что теряет себя. Вернее, не теряет, с ней
происходит перемена, которая, как она поняла внутренним чувством,
необратима. Зев обращалась в ящерицу Кластера. Через минуту на том месте,
где только что стояла девушка, извивалась в агонии ящерица Кластера. Ей
вышел срок, и она умирала от старости. Агония не была слишком длительной,
ящерица умерла быстро.
В лесу установилась тишина.
Ни звука не нарушало картины: бездыханное тело ужасной ящерицы Кластера
посреди леса...
КОНЕЦ
