9 мая
Я устал от Каира, от солнца, туземцев, европейцев, декоративных жирафов и
злых обезьян. Каждой ночью мне снится иная страна, знакомая и прекрасная,
каждой ночью я ясно помню, что мне надо делать, но, просыпаясь, забываю все.
Проходят дни, недели, а я все еще в Каире.
11 мая
Завтра решится все. Сегодня на вечере у французского консула я встретил
высокого англичанина с надменной линией губ и детски-веселыми голубыми
глазами. Мне сказали, что он художник и едет к истокам Нила. И при нервом
взгляде я понял, что он знает многое. Если вообще тайна жива среди арийских
народов, то англичане чаще других владеют ею. Я пригласил его на кофе и с
тревогой ждал ответа. Он обещал прийти.
12 мая
- Сигару, мистер Тьери?
- Благодарю, мистер Грант.
- Говорят, в истоках Нила лихорадки и москиты.
- Да, но там есть также священные крокодилы особенной редкой породы,
изумрудные.
- Арабы интереснее негров.
- Один нищий дервиш рассказал мне, что в тропических лесах еще могуче племя
мудрых эфиопов под властью потомка короля-волхва Балтазара.
- Это вроде романов Райдера Хаггарда.
- Нисколько! Райдер Хаггард был доволен, встречая свирепых работорговцев,
увертливых карликов и красивых девушек с белой кожей. Но мы, люди тысяча
девятьсот шестого года, мы ищем скрытого. И мы находим тайны там, где
Хаггард не увидел бы ничего, кроме высохшей пальмы и больной негритянки.
- Но где же золото, пурпур и роскошь черных царей?
- Вы видите эту золотую монету? Разве она радует Вас; а эти красные шелковые
занавески, этот ковер из старой Персии, на котором, быть может, заклинали
солнечных духов, все это слишком неискусно скрывает свою тяжелую скуку. И
мне кажется, что вот-вот и наши великолепные зданья вдруг раскроются
неудержимым гигантским зевком. Я был бы огорчен, если бы в моем путешествии
встретил что-нибудь подобное.
- Что же можно встретить?
- Новое познанье, которое укажет другую сторону всех вещей. Найдите его - и
Вы будете изумлены, как Вы могли считать облако атмосферическим явлением,
когда оно на самом деле звездокрылая бабочка из царства примитивов Джотто. И
кокосовый орех расскажет Вам больше, чем книги всего мира.
- Если Вы позволите, мистер Тьери, я поеду с Вами.
- Тогда надо торопиться, мистер Грант, я выезжаю завтра на рассвете.
24 мая
Мы едем почти две недели и сегодня высадились па берег около маленькой
пирамиды, неизвестной туристам. Поблизости не было ни души, и мы вошли в нее
без проводника. Лестница вилась, поднималась и опускалась и внезапно
окончилась пугающей заманчиво-черной ямой. Мистер Тьери лениво пожал плечами
и пошел наверх. а я привязал веревку к выступу скалы н начал спускаться,
держа в руке смоляной факел, ронявший огненные кайли в темноту. Скоро я
добрался до сырого, растреснутого дна и, присев на камень, огляделся. Мой
факел освещал только часть пещеры, старую, старую и странно родную.
Где-то сочилась вода. Валялись остатки рассыпавшейся мумии. Мелькнула н
скрылась большая черная змея. "Она никогда не видела солнца", - с тревогой
подумал я. Задумчивая жаба выползла из-за камня и, видимо, хотела подойти ко
мне. Но ее пугал свет факела.
Мне стало вдруг так грустно, как никогда еще не бывало. Чтобы рассеяться, я
подошел к стене и начал разбирать полустертую гиероглифическую надпись. Она
была написана на очень старом египетском, много старее луврских папирусов.
Только в Британском музее я видел такие же письмена. Но, должно быть,
благословение задумчивой жабы прояснило мой ум, я читал и понимал. Это не
был рассказ о старых битвах или рецепт приготовления мумий. Это были слова,
полные сладким пьяным огнем, которые ложились на душу и преображали ее,
давая новые взоры, способные понять все.
Я плакал слезами благодарности и чувствовал, что теперь мир переменится,
одно слово... и новое солнце запляшет в золотистой лазури и все ошибки
превратятся в цветы.
Мой факел затрещал и начал гаснуть. Но я прочитал довольно. Я начал
подниматься и при последней вспышке огня опять увидел черную змею,
мелькнувшую неясным предостережением, и милые, милые святые буквы.
Я без труда отыскал мистера Тьери, который сидел неподалеку и рисовал
мертвого крокодила. При моем приближении он поднял на меня свои детские,
незнающие глаза. Я улыбнулся и сказал мое тайное слово, которое я принес из
глубин пирамиды. Солнце закружилось, запрыгало и покатилось, как черный шар,
в бездонность, а на его месте загорелись слова: "Ты не дочитал, несчастный,
и то, что ты сказал, - яд!" В ужасе упал я на землю и, как сквозь сон,
слышал встревоженный земной голос: "Что с Вами, мистер Грант?"
17 июня
Три недели пролежал я в сильной нильской лихорадке и только сегодня могу
снова приняться за дневник. Мистер Тьери привез меня обратно в Каир и
ухаживал за мной, как за ребенком. Но, кажется, он о чем-то догадывается,
потому что, когда я сказал ему, что мы должны возвратиться к пирамиде, он
начал распространяться о неоплатониках и их солнечных заклинаниях и,
наконец, сказал, почти не скрываясь: "Боитесь задумчивых жаб".
Откуда он знает?
