...Она, как и все дети, жила в своём мире. Она была единственным по-настоящему
живым человеком в этом мире. Остальным людям попасть туда было практически
невозможно. Этот мир создавали её любимые книги и герои, музыка и образы,
мысли и чувства.
Она запросто общалась с Великими, которых почему-то считали умершими или даже
не существовавшими вовсе. Но для неё Великие были намного реальней, чем те
странные люди из плоти и крови, которые считали, что их нет.
Она влюблялась в Тутанхамона. В неё влюблялся прекрасный Люцифер. Она
ссорилась с Байроном и, затаив дыхание, слушала удивительные истории, которые
рассказывал ей сам Грин.
В своём мире, похожем на сновидение, она, под музыку Паганини и Баха, с лёгкой
улыбкой наблюдала смену времён года, отражающуюся в её глазах и на бумаге. На
бумаге, потому что здесь, в мире, похожем на сновидение, она впервые ощутила
радость Творчества. Стихи, песни, картины... Иначе и быть не могло, ведь этот
мир был настолько красив, что его нельзя было не воспеть. Красота здесь
перемешивалась с грустью, потому что истинная красота никогда не вызывает
буйного восторга и веселья. Она вызывает лишь тихую радость, пронизанную
светлой печалью. Такая печаль тоже становится частью Великой Радости.
И она была счастлива в мире, построенном ею и принадлежащем только ей. А до
странных людей из плоти и крови долетали таинственные отголоски этого мира.
Её песни...
***
...Ей было хорошо в мире, похожем на сновидение. Но сон не может длиться
вечно. Жизнь наша такова, что реальность поглощает сказки. И чем старше
становится человек, тем чаще ему приходится совершать рейсы из мечты в
действительность. И с каждым разом всё дольше и дольше задерживаться среди
бетонных коробок, людей из плоти и крови и железных машин. Перед ней встал
выбор - смириться с этим или остаться в мире фантазий. Остаться навсегда,
сгинуть в своих мечтах и, с тихой улыбкой на устах, перестать быть собой.
Она начала выходить из мира, похожего на сновидение. Шаг за шагом, поменяв
романтические книги на историческую литературу. Теперь её герои стали
осязаемей для окружающих. Образы выдуманных писателями персонажей и умерших
много веков назад полулегендарных царей и воинов потускнели. Они, конечно, как
и прежде, остались её друзьями. Но теперь она чаще думала о героях недавнего
прошлого. О людях, известных, прежде всего, в её стране. Она с тревогой
наблюдала за Барклаем-де-Толли, не находящим себе места в ночь перед
Бородинской Битвой, пыталась отвести от Милорадовича роковой выстрел на
Сенатской Площади, её душа корчилась от боли, когда она вспоминала о страшной
смерти Колчака. А Гумилёв, как мог, утешал её своими стихами. Но разве может
утешить Расстрелянный?..
Возвращаясь из мира фантазий, где не было границ, она искала свою Родину,
почву под ногами - для себя и своей сказки. И искала, увы, безрезультатно.
Она не находила в реальности тех идеалов, на которые могла бы перенести без
потерь хотя бы часть своего мира. Она родилась слишком поздно. Той Родины,
которую она искала, больше не было. И ей осталось лишь вспоминать...
Вспоминать прошлое всегда тяжело. Вспоминать же прошлое страны, в которой
никогда не жил, - как своё собственное, - тяжело вдвойне. Ей казалось,
что её несправедливо лишили Родины, перенеся в какую-то чуждую эпоху.
Ностальгия по Родине, скрывшейся за пеленой всевластного времени, была
ностальгией по её миру, похожему на сновидение.
Но она шла, приближаясь с каждым шагом к настоящей, невыдуманной, не ушедшей
в прошлое, реальности. Она шла по туннелю тоски и ностальгии. И пела совсем
другие песни...
***
...Что-то должно было сменить её депрессию. И это произошло. Но совсем не так,
как ей хотелось. Туннель тоски и ностальгии закончился. И, как это часто
бывает, последние метры оказались сточной трубой.
Ударил по глазам яркий свет на выходе. И она увидела жизнь во всей её
неприглядности. Спиной она ощущала притягательную силу туннеля, который звал
её назад - в мир, похожий на сновидение. Звал навсегда. Она не подчинилась
этому зову. Может быть, решила оставить мост на самый крайний случай. А может
быть поняла, что взглянув на реальный мир, она закрыла дверь в своё прошлое
и похоронила прежние грёзы. Поняла, что нужно строить для себя новый мир,
чтобы выжить. Но она не знала, как это делать.
А жизнь, тем временем, хлестала её по щекам. Жизнь поступает так со всеми, кто
не от мира сего. И она, получая удары, постепенно зверела и теряла веру в свои
детские идеалы. И злость рвалась наружу. А тяжёлый шипастый панцирь, под
которым скрылась её душа, не оставлял сил для слёз.
Рождался новый мир - совсем не похожий на сновидение - колючий, жёсткий,
страшный.
И, учась жить и быть счастливой в этом мире, она продолжала петь...
Р. М., Ростов-на-Дону
1996 год
