Я не знаю, не знаю, что там, впереди,
Я пытаюсь понять, что такое "вперед"
Для страны, у которой, рванув из груди,
Обнаженное сердце швырнули на лед
И играют в какой-то безумный хоккей
Семь десятков веков, то есть, семьдесят лет,
Окровавленным сердцем Отчизны моей
В эйфории безбожно-жестоких побед.
Это сон, это бред! Я, конечно, проснусь,
И кошмарного сна оборвется нить.
Моя вечная боль, неприкаянная Русь,
С чем еще тебя можно (и можно ль?) сравнить?
Я ломаю глаза в вековой темноте,
Тщетно слух напрягаю в зловещей тиши.
А вокруг, покорившись немой суете,
Копошатся тела без надежд, без души.
И, устав в преисподней Россию искать,
Я бреду, спотыкаясь о груды камней.
Видно, сам сатана огневую печать
Звездовидным копытом поставил на ней.
Это сон, это бред! Я, конечно, проснусь,
И кошмарного сна оборвется нить.
Моя вечная боль, неприкаянная Русь,
С чем еще тебя можно (и можно ль?) сравнить?
Я молюсь, но мой голос надрывен и груб:
Видишь, Господи, кровь обагрила снега,
И победно смердит незакопанный труп*?
Так пошли мне, Всевышний, живого врага!
Дай мне, Боже, убить его, словно змею!
Но молчат Небеса, захлебнувшись в крови.
И терзает, и мучает душу мою
Изможденная Родина пыткой любви.
Это сон, это бред! Я, конечно, проснусь,
И кошмарного сна оборвется нить.
Моя вечная боль, неприкаянная Русь,
С чем еще тебя можно (и можно ль?) сравнить?
1991
____________________________________
*Ленин в Мавзолее
