"Что написано пером - не вырубишь топором", "слово - не воробей: вылетит - не поймаешь", "из песни слова не выбросишь"... Всё так. Но, как известно, некоторые слова являются многозначными. Иногда это мешает. А иногда, наоборот, помогает.

Моя "книжка-малышка", посвящённая обожаемому Хору Турецкого, была написана почти мгновенно. Да, конечно, для неё были использованы многие старые наработки: стихи, рисунки... частично - проза. Но я этому только рада. Ведь они так долго лежали, фактически, "в столе"... - и вот, наконец, настал их час!

Однако, к теме! Действительно, написано всё было легко и быстро - будто песенка спелась. Но начала я вовсе не с начала. Начало пришлось отложить "на потом". Главки, посвящённые "рядовому составу" Хора сотворились на одном дыхании. А вот как быть с главой, посвящённой Отцу-Основателю?.. - этого я не знала. Потому что моё отношение к Маэстро Турецкому очень быстро стало весьма неоднозначным. С одной стороны, вроде бы, и вправду гений - коль скоро сумел создать такой замечательный коллектив и поднять на такую высоту довольно непопулярное искусство хорового пения. А с другой... Все эти слухи о жёсткой авторитарности Маэстро, которые он сам же и подтверждал в своих интервью, привели к тому, что перед моим внутренним взором нарисовалась фигура воистину одиозная. А к существительному "гений" намертво приросло прилагательное "злой". Тем не менее, нужно было как-то написать главу. Точней, написать главу нужно было так, чтобы она не выбивалась из общего строя книги. Мне хотелось, чтобы глава, посвящённая Маэстро, звучала не менее проникновенно, чем все остальные главы. Но, при этом, чтобы всё, в ней написанное, соответствовало моим истинным чувствам. Задача казалась совершенно невыполнимой.

Но мне помог случай. Однажды я увидела сюжет о прессконференции, которую дали участники любимого коллектива. И один из них сказал, что Маэстро никогда не повышает голоса. Как я потом узнала, Солист "слукавил" ради своего босса. Но тогда я приняла это за чистую монету. И поняла, что эти слова - как раз та самая "печка", от которой мне и следует "плясать". И я "сплясала", начав свой словесный "танец" таким реверансом: "Маэстро Михаилу Турецкому с любовью и почитанием!" Причём, если во всех остальных главах слова "с любовью" были равнозначны искреннему (и даже истовому) земному поклону, то в данном случае это был именно реверанс - великосветский жест вежливости. Ведь разве можно так, чтоб всем с любовью, а кому-то одному - да ещё и самому главному! - без любви? Как-то оно неправильно.

А дальше всё пошлО, как по маслу: "...С робостью и сердечным трепетом... Считается, что нельзя, одновременно, бояться и любить... Не правда! Можно... Говорят, Вы никогда не повышаете голоса, если кто-нибудь делает что-то не так.., только не тот ли это случай, о котором сказано, что "лучше бы наорал или стукнул"?.. Но, как бы то ни было, ни за что на свете не хотела бы я испытать на себе испепеляющую силу Вашего гневного взгляда!.. И всё же, всё же..."

Я прекрасно знала, о чём пишу. Потому что именно такой была одна из главных наставниц моего детства - строгой, чопорной, страшной в гневе, но никогда - никогда! - не повышавшей голоса. Я её боялась. И, тем не менее, любила и почитала - словно жертва небезызвестного стокгольмского синдрома.

...А творческая мысль продолжала свой полёт. "...Почему влажнеют глаза при звуках Вашего голоса, столь непохожего на голоса остальных Девяти?.," - задавала я, вопрос, который, "по сценарию", должен был выглядеть риторическим. И тут же, мысленно, на него отвечала: "Да потому, что от такого "вокала" плакать хочется!!!" Рыдать хочется, когда это сдавленное, резкое, скрипучее карканье безжалостно вторгается в стройную гармонию божественных голосов, разрушая её накорню!

"Почему сбивается дыхание при виде того, как, едва заметно, пошатнулась загадочная фигура в маске, бережно поднятая над сценой сильными руками друзей.., и почему с губ невольно срывается умоляющее: "Лапушки мои, солнышки... держите крепче!.."?" - задавала я следующий, как бы риторический, вопрос. И думала в ответ: "Да потому, лапушки мои, солнышки, что, если не удержите, он вас поубивает!!!"

...Надеялась ли я на то, что адресат, ослеплённый любовью к себе, догадается о подтексте? Конечно нет! Надеюсь ли на то, что этот подтекст разглядели остальные "герои моего романа"? Очень робко. Но это не повод для печали - ведь я могу в любой момент рассказать им о том, что скрывается между строк этой многострадальной главы.

Фрагмент книги "Не сотворив себе кумира..."
Назад
На главную