У огнемета есть куча ненужных деталей… Предохранитель, например… Мало того, что
практической пользы от него ну абсолютно никакой, так он еще и хронически
ломается и от него постоянно что-то отскакивает в самый неподходящий момент… Или
эта насадка на дуло для бесшумности… Я и так знаю, как делать все бесшумно. Или
вот эта штука для использованных капсул. Намного проще вытаскивать их вручную,
чем потом копаться в этом ящичке, пачкать пальцы смазкой и чихать от запаха
горячего железа… Нет, у каждого оружия есть свои недостатки, но у огнемета их
больше всего.
Я зажала клемму зубами и подняла глаза. Я сидела на полу возле кадки с пальмой,
об листья которой было очень удобно вытирать перемазанные маслом руки. Вокруг, в
радиусе метров двух от меня, пол был завален деталями моего разобранного оружия.
В моем углу было темно, приходилось скреплять контакты и впихивать разные
винтики-шпунтики на место вслепую. Я хорошенько прижала клемму железной коронкой
и выплюнула ее.
Все они сгрудились в противоположной части приемной. Она что-то им читала… Я
слышала только тихое бормотание и видела подол жемчужно-серого платья с
высовывающейся из-под него маленькой ножкой. Она редко ходила по земле. Ее почти
всегда носили на руках, и довольно часто это делала я сама непосредственно.
Мимо меня проскользнул один из последователей – наверное, выходил в туалет. Он
зацепился ногой за проводки огнемета, раздался дикий грохот, один из проводков
порвался и заискрил.
- Полегче, недоносок! – закричала я, хватая его за ногу, которой он пинал
оружие, пытаясь высвободиться.
Он издал пронзительный вопль, когда я прикоснулась к нему, и начал дергаться с
удвоенной энергией. Полетели голубые искры. Я с руганью вскочила и съездила ему
по физиономии, не потрудившись для начала снять кастет. Последователь рухнул на
пол, заливая кровью отполированный паркет. Я пнула его тяжелым ботинком и
принялась распутывать проводки. Последователь дернулся. Я снова размахнулась…
- Прекрати! – послышался с противоположного конца приемной женский крик.
Я посмотрела на нее. Теперь кольцо последователей разошлось, и я могла видеть ее
– невысокую темноволосую женщину в просторном одеянии, не скрывавшем ее большой
живот. Ее красивое нежное личико застыло в гримасе горестного негодования,
пальцы комкали юбку, книга валялась на полу, из нее выпала закладка…
- Прекрати! – уже тише сказала она. – Подойди сюда.
- Я не… - начала было я, бросив взгляд на рассыпанные по полу детали.
- Подойди. Сейчас же.
Я кивнула и направилась к ней. Последователи шарахнулись в разные стороны,
пропуская меня. По-моему, у них есть такое поверье, что если дотронуться до
меня, то можно подцепить то ли проказу, то ли сифилис…
Я подошла к ней и покорно уселась на пол рядом с ее креслом. Она запустила
пальцы в мои волосы:
- Разве я просила тебя делать это?
- Он чуть не сломал мою пушку, - мрачно ответила я, глядя, как медбрат пытается
уложить неподвижное тело последователя на носилки.
- Я просила тебя делать это? – все так же ласково повторила она.
- Нет, - покорно ответила я.
- Иди на свое место, - она убрала руку с моей головы.
Я снова заняла свою позицию за пальмой и взяла в руки огнемет. Несколько
проводков были просто измочалены, починить их не было никакой возможности. Я
скривилась от злости и запустила огнеметом в стенку.
- Тише, сестра, тише, - снова прервала чтение она, женщина в жемчужном платье.
Сестра… Она всегда называла меня так, а так как больше ко мне никто никогда не
обращался, я успела забыть свое имя. Помню только, что оно было коротким и в
детстве ассоциировалось у меня почему-то со свистом хлыста в воздухе. Короткое и
свистящее.
Впрочем, ее имя я тоже забыла. Ее называли Богоподобной, Светлейшей, Чистейшей…
А настоящее имя было тягучим, как патока. Вспомнить бы все-таки, как ее зовут на
самом деле…
Мы с ней очень похожи. Когда мы были маленькими, нас принимали за близняшек,
хотя я старше ее на несколько лет. Одни и те же глаза, губы, волосы. Только ее
лицо светлое и гладкое, как у новорожденного, а мое покрыто шрамами, сожжено
солнцами множества миров. Ее глаза называют лучезарными, мои – звериными. Ее
превозносят до небес, меня ненавидят. Все дело в двух вещах – Предсказании и
генетическом коде. У моей сестры какое-то особое сочетание генов, и по
Предсказанию ей суждено родить мессию, того самого ребенка, которого она носит
сейчас под жемчужно-серым платьем. А я – просто человек, и мне суждено
прокладывать дорогу Светлейшей и ее будущему ребенку. Мне суждено убивать,
предавать, доносить, избивать, ей – проповедовать, утешать, пророчествовать… Мое
прикосновение – проклятье, ее прикосновения жаждут миллионы.
Предсказание вот-вот должно было свершиться, и свершиться оно должно было здесь,
в забытой всеми богами клинике полусумасшедшего профессора с нечленораздельной
фамилией. Именно сюда привел нас Путь, видеть который могла только моя сестра.
Ребенок уже явно давал знать, что ему надоело материнское чрево…
Дверь открылась, и в коридор выглянула низенькая толстенькая докторша.
- Можете заходить, - пропела она.
Сестра остановилась на полуслове и закрыла книгу, последователи, кряхтя,
покашливая и переговариваясь вполголоса, начали подниматься со своих мест.
Глаза докторши округлились.
- Вы меня не поняли, - нервно мусоля подол белого халата, сказала она. –
Профессор ждет только вас, - она кивнула в сторону моей сестры. - И… вас, - на
этот раз кивок был в мою сторону.
Последователи недоуменно загалдели, кое-кто даже начал ругаться. Сестра обвела
их спокойным взглядом:
- Вы слышали, что сказала эта женщина? – невозмутимо осведомилась она.
Гул голосов смолк. Сестра поманила меня к себе и оперлась об мою руку. Ее
непривыкшие к ходьбе ноги немного подрагивали.
Мы вошли в кабинет.
Я привычно изучила обстановку, определяя, нет ли в ней чего-нибудь, что угрожало
бы ей, моей сестре. Ничего. Какие-то агрегаты, стол и человек за ним. У человека
была жиденькая бороденка, свисавшая на грудь.
Увидев нас, человек вскочил, засуетился, забегал по кабинету.
- Я знаю, я знаю, я все знаю! – повторял он. – Я все знаю.
- Очень хорошо, - с улыбкой кивнула Светлейшая.
Профессор снова подбежал к столу, плюхнулся в кресло и тут же зарылся в один из
ящиков.
- Нужны необходимые анализы… - бормотал он оттуда. – Надеюсь, вы меня понимаете…
Это совсем быстро, всего пара минут… Я понимаю, такое событие… Знаете, я тоже
поклонник вашего учения… Просто счастье, что вы пришли именно сюда…
- Мы как раз и стремились именно сюда, - снова улыбнулась сестра и повернулась
ко мне: - Подведи меня к столу.
Почему-то она никогда не улыбалась, когда обращалась ко мне. Когда она говорила
что-то другим людям, ее лицо вспыхивало изнутри лучистой, почти ангельской
улыбкой, и только мне она как будто отдавала команды. Хотя, в сущности, так оно
и было…
- Ах, да, - профессор вынырнул из ящика. – Вам нужно кресло… Садитесь
пожалуйста… - он резво вскочил на ноги.
Сестра, поблагодарив его, грациозно опустилась на сиденье. Я привычно присела на
одно колено слева от нее, держась рукой за подлокотник.
- Необходим анализ крови… Вы понимаете… - пробормотал, глядя куда-то мимо нас,
профессор и надел моей сестре на руку небольшой приборчик, похожий на изящный
браслет. Что-то пискнуло, сестра едва заметно поморщилась. Я ухватилась было за
подлокотник, чтобы встать, но сестра жестом остановила меня:
- Все в порядке.
Профессор снял приборчик, приложил ватку к оставшейся на руке маленькой дырочке
и направился ко мне.
- Мне бы очень хотелось… - забормотал он. – Взять и вашу кровь тоже… Обычно
генетическая мутация передается всем детям, и… и случай будет уникален, если я
сумею доказать, что… что в вашем случае этого… не произошло… Вы меня понимаете…
Я кивнула и протянула руку. Приборчик защелкнулся на моем запястье, пискнул, я
почувствовала резкую боль от укола. Профессор снял приборчик, любовно прижал его
к груди и вылетел из кабинета, крикнув:
- Всего пара минут!..
Мы с сестрой остались одни. В коридоре слышался гул голосов последователей. Я
повернулась к Светлейшей:
- Я не заметила, чтобы ты радовалась тому, что мы наконец добрались сюда…
Сестра положила руку на живот:
- Я рада. Я очень рада.
Я припомнила наш путь. Сотни миров, благоговение, ненависть, предательства,
дома, распахнувшие перед нами свои двери, дома, оставшиеся наглухо запертыми,
заговоры, покушения… Сотни людей, убитых мной, преданных мной, спокойно живших и
не ведавших, что их жизни будут принесены в жертву ради грядущего мессии. Лица
первых пяти, которых я убила, я помнила так отчетливо, как будто они были
отпечатаны в моем мозгу, как на фотопленке. Остальные слились в расплывчатую,
бесчисленную массу… Мужчины, женщины, старики… Многие молили о пощаде, но мне не
было их жаль. Я знала, что для достижения нашей Цели хороши все средства. И я
знала, что те, кто над нами, не осудят меня за это, ведь именно они определили
мне эту роль… Кто-то же должен расчищать дорогу…
В разгар моих философских раздумий в кабинет вихрем ворвался профессор с ворохом
бумаг в руках. Глаза у него были шире, чем стекла очков.
- Это невероятно!.. – он заметался по кабинету, потрясая бумагами. –
Невероятно!.. Этого не может быть, черт побери!..
Сестра внимательно посмотрела на него, продолжая едва заметно улыбаться.
- Вы выяснили, что хотели, профессор? – негромко спросила она.
- Это невероятно!.. – снова завопил профессор и подбежал к Светлейшей. – Ваш
генетический код абсолютно нормален, никаких отклонений нет! Носитель мутации –
она!!! – его голос сорвался на визг. – ОНА!!! – и он ткнул пальцем в мою
сторону. – Вы… вы понимаете, что это значит?! Произошла… произошла ужасная,
ужасная ошибка! Вероятно, когда-то кто-то просто… перепутал!!! Невероятно!..
Я медленно встала. Едва ли не впервые в жизни я почувствовала страх. Колени
подгибались, сердце колотилось где-то в районе позвоночника. Носитель мутации… Я
– носитель мутации!.. Кто-то просто перепутал бумаги…
- Этого не может быть, - бесцветным голосом отчеканила моя сестра. Она
побледнела, на лбу и на кончике носа выступил пот.
Воцарилась мертвая тишина, ее нарушал только гул голосов в коридоре. Я
посмотрела на Светлейшую и на секунду, на одну лишь секунду возненавидела ее. И
я прокляла ее, прокляла за все – за тех, кто погиб, оказавшись у нее на Пути, за
то чудовище, в которое я превратилась, чтобы оберегать ее, за ту ненависть и то
презрение, что светились в глазах ее последователей и врагов, когда они видели
меня, и за того ребенка, которого у меня никогда не будет, ребенка, которого я
почти каждую ночь видела во сне, ребенка, которому я пела колыбельные, когда
была уверена, что никто меня не услышит. Ребенка, который и должен был стать
настоящим мессией.
Ненависть объяла меня всего лишь на секунду. Я сжала руки в кулаки и закрыла
глаза.
- Убей его, - все таким же бесцветным голосом произнесла моя сестра.
- Что?.. – пролепетал профессор, роняя бумаги.
- Что? – почти одновременно с ним переспросила я.
- Убей его, - повторила Светлейшая.
Я кивнула и направилась к профессору. Тот пятился в угол, молча открывая и
закрывая рот, как рыба, и раскрыв во всю ширь свои детские голубые глаза.
- Ты кому-нибудь показывал результаты анализа? – спросила у профессора сестра.
- Нет!.. Нет!.. – залепетал старик. – Я никому не скажу!.. Кля… клянусь!.. Что…
что вы хотите сделать?!..
Уперевшись спиной в стену, он вскрикнул, но в это мгновение я зажала ему рот
рукой и всадила под ребра обоюдоострое лезвие ножа. Профессор мучительно охнул и
осел на пол. Его тело еще немножко подергалось, потом замерло. Я пощупала пульс
у него на шее и повернулась к сестре:
- Все.
- Сожги, - Светлейшая указала на валявшиеся на полу бумаги.
Я снова кивнула, собрала бумаги в кучу, достала зажигалку и устроила костер.
Сестра не отрываясь смотрела на пламя, ее глаза были пустыми и стеклянными, как
у куклы.
- Избавься от тела, - не поворачивая головы, сказала она мне.
- Огнемет не работает… - резонно возразила я.
- Избавься от тела, - тем же тоном сказала она. – Я приказываю.
- Как тебе будет угодно, - кивнула я.
За дверью радостно галдели последователи. Они все еще ждали своего Мессию…
