Вечерело. Золотисто-рыжее солнце склонялось к закату, от пологих холмов
тянулись тени. Среди сада, на галечном берегу небольшого пруда, играли
мальчик и девочка лет семи.
Когда яркий мяч плюхнулся прямо посреди пруда и девочка огорченно
вскрикнула, мальчик спокойно сказал:
- Ничего, я его сейчас достану.
- Мама не разрешает нам лазить в воду одним, - возразила девочка.
- А я и не полезу! - Мальчишка пристально посмотрел на мяч, несколько раз
моргнул, глубоко вздохнул, и мяч сам по себе медленно поплыл к берегу. Когда
он оказался прямо у ног детей, мальчик выхватил его из воды и подбросил.
- Видишь, как я умею!
- Подумаешь! Я бы тоже смогла!
- Все равно, я вырасту, и стану пилотом и Джедаем, как наш папа! Я буду так
же храбро сражаться, как он!
- А я? Я тоже хочу!
- А разве девчонки бывают пилотами? А воинами и подавно!
Девочка было надулась, но брат примирительно сказал:
- Ладно, мы спросим у папы. Не обижайся, хорошо?..
- Хорошо... Посмотри, какая птица! - воскликнула девочка, указывая в небо.
- Это сокол, они живут в холмах. Гляди, он летит прямо к солнцу!
Со стороны дома, скрытого за деревьями, послышался голос:
- Лея! Люк! Пора ужинать! Хватит играть!
- Мама зовет! - воскликнула Лея. - Наперегонки!
И она побежала к дому. Люк, прижимая к груди мокрый мяч, бежал следом.
- Мама, а когда вернется папа? - спросила за ужином Лея.
- Вот ложитесь поскорее спать, утром проснетесь - а папа уже дома, -
ответила мать.
- Правда?! - радостно закричали дети.
- Ну конечно. Бегите умываться - и в кровать!
Посреди ночи Лея проснулась. Перед этим ей снился прошедший вечер, и
отчего-то яснее всего запомнившиеся слова: "Это сокол. Он летит прямо к
солнцу!"
В детской горел тусклый ночник, из соседнего алькова доносилось ровное
дыхание спящего брата. Внезапно Лея услышала чьи-то тихие шаги и подняла
голову с подушки. В дверях стоял высокий человек в летной форме. Он
осторожно, стараясь не шуметь, прислушивался к тишине, царившей в детской.
- Папа! - шепотом позвала Лея. - Папа, ты уже прилетел?
Анакин Скайуокер на цыпочках пересек комнату и присел на краешек ее кровати.
- Да, дочка, прилетел. А ты чего не спишь? Вон Люк уже десятый сон смотрит!
- Папа, - поспешила поделиться обидой Лея, - а Люк сегодня сказал, что
девочки не бывают пилотами и воинами. Это правда?
- А разве ты хочешь стать воином? - нахмурившись, спросил ее отец. - Зачем?
- Люк сказал, что вырастет, и будет, как ты. Но ведь я твоя дочка, разве я
не стану Джедаем?
- Конечно, станешь. Но разве обязательно воевать? Война - это страшно. А ты,
может быть, будешь лечить людей. Или станешь политиком.
- Политиком? Это как?
- Ты будешь помогать людям договориться между собой. И Сила будет помогать
тебе в этом. И тогда не нужны будут воины, потому что не будет войн.
- Совсем?.. Но, папа, а ведь ты же воевал!
- Ну, мы просто не сумели сделать так, чтобы войны не было. Зато ты
обязательно сумеешь, не сомневайся! Спи, дочка.
Лея послушно закрыла глаза, думая о том, как завтра будет хвастаться перед
братом своим великолепным будущим. Ведь папа обещал!
В полусне ей опять пригрезились слова: "Это сокол! Он летит прямо к
солнцу!"...
Люк проснулся. Кругом еще витали образы сна - яркий мяч в круглом пруду,
силуэт высокого человека в дверях детской, тихий шепот. Они таяли, улетали,
и Люк понимал, что ничего этого не было, и они с Леей никогда не играли в
мяч, и мать не звала их домой, и отец не возвращался из рейса. Мечта о
небывшем.
Из-под сомкнутых век текли слезы. Люк стер их левой рукой. Наутро его ждал
бой - может быть, последний, смертельный, - против того, кто был его отцом.
"Я должен встретиться с ним лицом к лицу, - подумал Люк. - Я должен..."
Он подумал о ребятах из своей эскадрильи, о Видже и его "Бродягах". О Лее. О
Хане и Чубакке. Завтра - решающий день, и немногие понимают, что от него,
Люка Скайуокера, зависит слишком много. Он не может подвести. Надо спать,
спать...
"...папа, ты же воевал! - ...мы просто не сумели сделать так, чтобы войны не
было. Зато ты обязательно сумеешь..."
