II ("Двадцать четвёртое каприччио Паганини")


И было мне в юности видение. Выступил ночью из тёмного угла
Темноволосый Брюнет и приблизился к моей постели. Но это
был не Кай. Это был Никколо Паганини. С тех пор

Забыть не могу я, как ты в тишине
Посмертным скитальцем явился ко мне,
Как пал на колени, окутанный тьмой,
Бесплотный страдалец, единственно мой.
Как плакал беззвучно, безмолвно скорбя,
И как мне обнять захотелось тебя...
Наверно, так было угодно судьбе:
Стремительно я потянулась к тебе,
Неся утешенье, спасенье, покой.
Но лишь к пустоте прикоснулась рукой.

Нет. Страха не было. Была только боль, когда я поняла, что мой
ночной гость - всего лишь призрак. "Но при чём здесь Кай?" -
спросите вы. "Не при чём" - отвечу я. Но если вглядеться, то
сколько между ними общего! Одно только внешнее сходство чего
стоит! Длинные чёрные волосы, мертвенная бледность кожи, тонкие,
сильные пальцы... И музыка! Ведь они оба - из племени музыкантов!
Так почему же не могли эти двое воплотиться друг в друге в одну
из земных эпох?!

Вслушайтесь в Двадцать четыре каприччио Паганини! Это же театр
музыкального абсурда! Каприз! Полёт прихотливой фантазии! Гордись,
Марти Саймон, таким предшественником!

Но у каждого свой LEXX, у каждого - свой Кай. И Паганини тоже
у каждого свой. Не знаю, как вам, а мне ближе всего
ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЁРТОЕ КАПРИЧЧИО ПАГАНИНИ.


И, знаете, "мой" Кай виртуозно играет его на скрипке!
Прислушайтесь:

Был воздух смесью ладана и перца
С агонией разорванной тиши..,
Но он играл. Играл на струнах сердца
Смычком своей истерзанной души.

Назад
Продолжение